Если вы вставили ключ в замочную скажину, а дверь оказалась незапертой, хотя вы точно помните, как поворачивали ключ, уходя, и дергали на всякий случай ручку, значит что-то не так. Медея застыла перед входом в дом. Странно, она была уверена, что утром, уходя в церковь, закрыла дверь на замок.
Она попятилась и подняла голову вверх, обводя дом взглядом. Двухэтажное строение — шедевр современной архитектуры и дизайна. Огромные в пол окна, строгие формы, светлобежевый цвет. Ничего лишнего. Но вместе с тем дом дышал изисканностью. Она вспомнила, как первый раз переступила его порог и ахнула.
— Что, нравится, — усмехнулся Ираклий, ее тогда еще будущий муж.
— Еще бы! Я никогда в жизни не видела ниченго красивее! — воскликнула Медея, которая год назад закончила архитектурный.
Ираклий подошел и обнял ее за плечи.
— Ты будешь моей женой? — спросил он и нежно прикоснулся губами к ее уху.
Медея повернула голову и удивленно посмотрела на него. Кто он и кто она! Известный архитектор, который был вхож в самые высокие круги общества и по которому сохли сотни женщин и девушек, и Медея. у которой не было ничего. Она начала работать в его архитектруном бюро несколько месяцев назад и уже через несколько дней поняла, что Ираклий выделяет ее среди других.
Медея не могла поверить своему счастью.
— Да, — ответила она, — я выйду за тебя! Ты — лучшее, что случилось в моей жизни.
Он отпустил ее, полез в карман и вытащил красную бархатную коробочку. Внутри оказалось кольцо из белого золота с огромным бриллиантом.
— Это…мне? — растерянно пробормотала она.
— Тебе. Ты — моя жена, и у тебя должно быть все самое лучшее. Теперь ты станешь хозяйкой этого дома и родишь мне наследников. Ведь родишь?
Лицо девушки покрылось краской.
— Да, -смущенно ответила она. Ираклий был ее первой любовью и она еще никогда..
— Не бойся, я всегда буду ласков с тобой.
Два года длилось ее счастье, омрачаемое только тем, что она никак не могла забеременеть.
— Ничего, успокаивал ее муж, — все получится. У нас будут самые красивые в мире дети.
На небе больне не было ни облачка. Пока не заболела ее мать.
— Поезжай к ней, — не задумываясь предложил Ираклий, — я бы составил тебе компанию, но сейчас нужно закончить один проект. Это очень важно.
— Ничего. Я сама справлюсь. Я ненадолго.
Она пробыла у матери три дня. Ираклий не звонил. Она пыталась дозвониться, он не брал трубку. Занят, уговаривала себя Медея, и переключалась на больную мать. Как только ей стало легче, Медея тут же взяла обратный билет и послала мужу СМС с просьбой встретить в аэропорту. Но он не приехал. Внутри нарастало чувство тревоги, которое достигло аппогея, когда Медея подошла к входной двери.
Она нашла Ираклия в ванной. Мертвым. С остекленевшими глазами. Рыдания душили ее, но из глаз не скатилось ни единой слезинки. Ни когда она позвонила в скорую, ни когда они приехали, сказали — сердечный приступ и забрали тело, ни позже, во время похорон.
А через неделю ей начали звонить кредиторы. Оказалось, что Ираклий должен очень многим. Медее пришлось продать почти все его имущество, чтобы покрыть долги. На расчеты ушей год. Остался только дом.
Она уже было вздохнула с облегчением, когда вчера вечером обнаружила еще одну закладную, Как гром среди ясного неба. Геннадий Валентинович Гора. Медем прочла его имя неслушающимися губами. Ее муж взял у него взаймы как раз перед смертью. И срок выплаты по обязательству истекал через год. Медея включила компьютер, зашла в интернет и набрала в поисковике фамилию, упавшего как снег на голову, кредитора.
Гора, Геннадий Валентинович – крупный инвестор и меценат. Владеет пятью заводами, земельными угодьями и торговым центром СоборПлаза.
Медея отошла от компьютера и уставилась в окно, по котрому стекали крупные капли дождя. Даже если она продаст дом, этого вряд ли хватит, чтобы покрыть долг. Остается молиться. И она решила утром отправиться в церковь.
Отец Петр был всегда добр к ней, и в этот раз утешал как мог.
— Ты точно нигде не нашла этих денег? Ведь, получается, он взял их в тот день, когда умер.
— Нет. Их нигде нет.
— Может, его обокрали?
— Не похоже. Милиция проверла. Сказала, он был один перед смертью.
— Бедная моя, даже и не знаю, чем тебе помочь. Помолись деве Марии, он адолжна услышать. Если кому и помочать, то таким как ты. Светлым душам.
Медея послушно оправилась к иконе и справно молилась десять минут. А потом они с Отцом Петром еще долго говорили о ее покойном муже и ее любви к нему.
И вот она на пороге дома, а дверь открыта. Прислугу пришлось уволить еще год назад, остался только садовник, но он должен был прийти через час-полтора. Медея с опаской толкнула дверь и зашла внутрь. Тишина. Сняв ботинки, она на цыпочках пересекла огромный светлый холл и застыла перед входом в гостиную. С замирающим серцем сказала себе, чему быть, того не миновать, и распахнула дверь. На диване развалился незнакомец. Он смотрел прямо на нее, потягивая из дорогого хрустального стакана мужнины виски. Его ноги в шикарних туфлях покоились на журнальном столике. У Медеи внутри все всколыхнулось от негодования.
— Кто вы, и что тут делаете?! – воскликнула она.
— Я – кто? Вот это мило. Ваш муж берет у меня деньги, затем умирает, не предупредив и не оплатив долг.
— Вы – Гора, — догадалась она.
Невозможно, чтобы были еще другие кредиторы. Она этого просто не вынесет.
— Да, девушка в черном. Он самый и есть. Геннадий Гора, собственной персоной.
— Но как вы сюда попали? Я же заперла дверь на ключ?!
— Для Геннадия Горы нет ничего невозможного. Вызвал мастера, сказал, что потерял ключи от дома, а чтобы не задавал лишних вопросов, дал ему сто долларов. И вот я здесь перед вами. Жду, чтобы вы со мной расчитадлись. Верните деньги, и я сразу уйду.
— Но…их нет.
— Как нет? – он подался вперед и нахмурил брови.
— Нет. Я вчера нашла вашу закладную и, прочитав ее, попыталась отыскать деньги. Перерыла все, но ничего не нашла.
— Ничего не нашла. Как это?
— Он взяли их и тут же умер. Так?
— Да.
— Значит, он просто не мог успеть их потратить.
— Я тоже так подумала. Но факт остается фактом. Их нет.
— Я вам не верю. – он пристально смотрел на Медею.
Она засмущалась и поправила выбившийся из-под черной кружевной косынки локон.
— Вы прямо черт какой-то. Все черное. Что это вы так вырядились?
Она вскинула голову.
— Как вы знаете, у меня умер муж. Это называется – траур.
Он хрипло расхохотался.
— Т..т..траур..Вы хотите сказать, что вот уже год носите траур по человеку, который оставил вас расхлебывать его дела?! Простите, но я наслышан. Вернее, год был в неведении. Жил заграницей. Но вернувшись, сразу получил исчерпывающую информацию. И о нем, и о вас.
— Что вы хотите сказать?
— Знаю я таких! Молоденькая, расфуфыренная фифа-вертихвостка без гроша в кармане. Известный архитектор. Что получается? А вот что. Брак по расчету. Так?
— Да как вы смеете! Я любила своего мужа.
Геннадий вскочил с дивана и подлетел к ней, как коршун. Лицо его искажала злость. Он схватил Медею за руку.
— Любила, говоришь? Вот, что ты любила. Колечко-то, небось, не из дешевеньких. На глаз могу сказать, не одну сотню тысяч стоит. Знаешь что, давай расчитаемся, и я уйду. Иди, неси деньги.
Он пренебрежительно отбросил ее руку и снова опустился на диван, поочередно выложив ноги на стол. Взял стакан и сделал глоток.
— Вы..вы.. – у Медеи перехватило дух. – Я сейчас милицию вызову.
— Вызывай. Только ничего не добьешься. Милиция у меня вот тут.
Он показал внушительных размеров кулак. Вот это ручищи, подумала Медея и поежилась. У Ираклия были ухоженные нежные руки с длинными как у пианиста пальцами. А этот настоящий мужлан. Огромный, неотесанный мужлан.
Он как-будто прочел ее мысли и усмехнулся.
— Мне, знаешь ли, абсолютно все равно, что ты обо мне думаешь. Бьюсь об заклад, что впервые видишь настоящего мужчину. Твой-то хлюпиком был. И стариканом.
Медея вспыхнула. Она искренне скорбела по умершему мужу.
— То, что мой муж взял у вас в долг, еще не значит, что вам дозволено оскорблять его память.
— Ха-ха-ха! Память?! Да что его вспоминать. Аферистом он был. Вот и весь разговор.
— Прекратите сейчас же. Вы, знаете, вы кто?! Зверь, не имеющий ни малейшего понятия о том, как себя вести. У вас-то и девушки, наверное, никогда не было. Вы же любую своим видом и разговором спугнете.
— Да что ты говоришь? У меня ровно столько девушек, солько мне нужно. Хоть я и не обязан перед тобой отчитываться. А жениться? Нет уж, уволь. Попадется такая-вот расфуфырка, как ты. И пиши пропало. Все деньги вытянет, соки выжмет, до смерти доведет.
Рука Медеи потянулась к большой фарфоровой вазе, уютно устроившейся на комоде. Она схватила ее и запустила обидчику прямо в голову. Он легко увернулся, и ваза, ударившись о стену, разлетелась на маленькие кусочки.
Геннадий вскочил на ноги и сжал кулаки. Сейчас он меня убьет, подумала Медея. За дверью раздался шорох. Геннадий насторожился.
— Кто это? – спросил он и вытащил из кармана пистолет.
Медея уставилась на пистолет. Несмотря на его грозный вид, сознание того, что она больше не одна, что пришел садовник, придало ей храбрости.
— А ну-ка убирайтесь отсюда, — почти взвизгнула она. – и не машите передо мной пушкой. Криминальный вы элемент!
— Кто-кто? – он сделал грозный вид и начал надвигаться на нее.
Дверь тихо открылась, и за ней показалась взъерошенная голова садовника.
— Савелий Петрович! Вы – свидетель. Он мне угрожает, — обратилась к нему Медея.
Садовник оценил ситуацию молниеносно. Свидетелем ему быть совсем не хотелось. Дверь с треском захлопнулась и послышался звук удаляющихся шагов.
Геннадий снова расхохотался, затем, подумав, спрятал пистолет в карман.
— Чтобы с тобой расправиться, мне не нужен пистолет. Стоит дунуть и развалишься.
Он беззастенчиво рассматривал ее тщедушную фигурку в черном изящном платье.
Глаза Медеи вспыхнули.
— Если бы я была мужчиной, — прошипела она, — я бы вызвала вас на дуэль. Я хорошо стреляю, чтоб вы знали.
— Да ну! Неужели?
У Геннадия в кармане зазвонил мобильный.
— Да? – он не отрывал взгляда от девушки. В гневе она была прекрасна. Щеки зарделись, карие глаза горели, метая в него молнии, губы были плотно сжаты.-Саныч, ты пока свободен. Когда мне будет нужна машина, я тебя сам наберу. Отдыхай пока.
— Тебя как зовут? – вдруг спросил он, пряча телефон в карман.
Ее имя крутилось у его на языке, оно звучало в отчете его секретаря по этому вопросу, но он никак не мог вспомнить. Что-то странное.
Вопрос был таким неожиданным, что девушка слегка растерялась.
— Медея…- чуть слышно вымолвила она.
— Ну и ну! Какое нелепое имя!
Нет, ну что за мужлан!
— У меня красивое имя, — ее глаза снова гневно заблестели. – А вот ваше…
— Мое? У меня как раз нормальное имя. А вот кто додумался вас так назвать!
— Не ваше дело. – она гордо вскинула голову. И твердо добавила, — я положу предел вашим оскорблениям. Или убирайтесь, или…
— Или что? Вы сыграете мне на рояле? — Он кивком головы указал на стоявший в углу белый инструмент.
— Я, конечно, играю, но вам не буду. Вы – мужлан. Вам чуждо великое искусство.
— Да что вы обо мне знаете!
— Знаю то, что вы пришли измываться над убитой горем женщиной.
— Вот уж ни за что не поверю! Он же был почти втрое старше вас. Если вы сможете мне доказать, что вышли за него по любви, я прощу долг.
— Я не собираюсь вам ничего доказывать.
— Если так любили, почему детей ему не родили, а?
— Ну все. Хватит. Мое терпение лопнуло. Вы…Вы…злобный медведь. Вот вы кто. Доставайте ваш пистолет и пошли стреляться.
— Что? Я – медведь?! Это уже слишком, дамочка. Я дал вашому мужу взаймы, выручил его, вы потратили эти деньги и тепер меня же еще и оскорбляете!
— Стреляться! – она была непреклонна в своем решении.
— Но у меня всего один пистолет.
— Значит будем стрелять по очереди. Надеюсь, патронов в нем несколько. Можете стрелять первым. Но если промахнетесь, будьте уверены, я вас не пощажу.
Она была готова в одиночку победить весь мир.
— Ладно, стреляться так стреляться. В конце концов, раньше такие проблемы часто решались подобным образом.
Он смотрел на нее с нескрываемым интересом.
— И где вы предлагаете провести дуель?
— М..м.м…В оранжерее! – Медея была счастлива, что так быстро определилась с местом.
Оранжерея была ее гордостью, детищем, которое она холила и лелеяла два года. Орхидеи всевозможных цветов, лилии, экзотические кусты и деревья, цветущие белым и розовым.
— Что ж, идемте в оранжерею. – он решительно направился к выходу, размахивая пистолетом.
Медея последовала за ним. Садовник, стоявший посреди хола, отпрянул к стене и вжался в нее. Но они, возбужденные предстоящей дуэлью, его даже не заметили.
— Ведь убьет же, — бормотал испуганный Савелий Петрович, стирая дрожащей рукой выступившие на лбу капли пота. – Что делать?
Он нерешительно открыл входную дверь и увидел , как дуэлянты скрылись в оранжерее. Тогда забыв про страх, побежал, бормоча себе под нос :
— И что за люди эти богачи! Что за люди…
В оранжерее раздался крик, затем выстрел. Савелий Петрович на секунду застыл на месте, а затем ринулся к стеклянным дверям, отделявшей его от смертоубийства. Не долго думая, он распахнул их и застыл в недоумении. Среди цветущих во всю цветов стоял Геннадий Валентинович Гора. На руках он держал потерявшую сознание Медею.
Услышав звук шагов по гравию, Геннадий удивленно посмотрел на садовника.
— Мышь, — сказал он. – Я убил мышь. Вон она. Там, в углу.
— Понимаю…- садовник подмигнул и поспешно удалися.
Геннадий не отрываясь смотрел на покоившуюся в его руках девушку. Глаза были скрыты под полупрозрачными веками, лицо стало бледным, но губы пылали ярче самого яркого огня. Он не удержался и прильнул к ним долгим поцелуем.
— Вы…- Медея открыла глаза, — вы меня целуете?
— Да.
— Зачем?
— Тсс.. Молчи.
Он снова накрыл ее губы. Она не возражала.
— Так как, говоришь, тебя зовут? — нехотя оторвавшись от нее спросил Геннадий.
— Медея…
— Какое сладкое имя.
Спустя год Медея увлеченно работала в весеннем саду. Ярко светило сонце, пели птицы, цвели яблони.
— А вот здесь я посажу куст смородины, — сказала сама себе Медея.
Ее цветастое легкое платье, казалось, порхало, отдаваясь веселому теплому ветерку. Медея думала о своем новом муже. Он был так непохож на Ираклия. Высокий, плотный, под кожей играют мышцы. Мужлан, с нежностью подумала она, мой любимый медведь…от мысли о том, как его огромные сильне руки сжимают ее стан ночью, о жаре его поцелуев, по телу бежала приятная дрожь. Нет, все-таки нужно что-нибудь тут посадить.
— Савелий Петрович, — позвала она, — помогите мне, пожалуйста. Нужно яму выкопать. Вот тут.
Она ткнула носком ботинка в место, выглядевшее таким пустым.
— Сейчас сделаем.
Савелий Петрович принес лопату и принялся за работу. Копнул три раза и наткнулся на что-то твердое.
— Там что-то есть, — удивленно сказал он Медее.
— Копайте. Посмотрим, что.
Через некоторое время на свет божий был успешно извлечен большой металлический сейф.
— Вот никогда бы не додумался, что сейф можно в землю закопать!
— Это точно.
Медея смотрела на ящик зачаровано.
— Вы можете идти.
Садовник вздохнул и послушно отправился восвояси. Какой же может быть код, лихорадочно думала Медея. Дата нашей свадьбы? Почему бы и нет? Она набрала комбинацию цифр. Замок щелкнул, и дверь открылась. Внутри было три полки. На двух лежали деньги в разных валютах. На третьей золотые слитки.
— Вот это да! – воскликнула Медея и радостно захлопала в ладоши.
На дорожке ведущей к дому она увидела Геннадия. Он весело насвистывал под нос какую-то песенку.
— Ген, что случилось?
— Ничего, просто решил сегодня пообедать дома. Можно?
— Конечно. Я так рада тебя видеть! Знаешь, я собиралась звонить тебе. Кое-что случилось.
— Что? – его голос звучал встревоженно.
— Не волнуйся. Если честно, случилось две вещи.
— Давай выкладывай, не томи.
— Во-первых, я… у нас будет ребенок!
Он недоверчиво смотрел на счастливую Медею.
— Правда?
— Да.
— Ты даже не представляешь себе, как я рад!
Он подхватил Медею на руки и закружил. Затем, спохватившись, поставил на землю.
— Я теперь должен быть осторожен.
— Ну что ты! Это совсем не обязательно.
— Обязательно. Чтобы не повредить нашому мальчику.
Он с нежностью погладил ее живот.
— Василий Геннадьевич Гора…- мечтательно произнес он.
Вот еще, фыркнула про себя Медея. Какой еще Василий! Не будет никакого Василия. Я тебе, дорогой мой мужлан, тепер ничего не должна. Она смотрела на него, улыбаясь. В сейфе оказалось в три раза больше денег, чем Ираклий занял у Геннадия.
Будет девочка. Паломина. А иначе дуэль.