По-весеннему теплый декабрь. Вчера зима пыталась вступить в свои права, обильно сыпала полдня большими легкими хлопьями снега. Но сегодня снова выглянуло солнце, на градуснике плюс семь, снег растаял.
В десять утра я выехала из своего поселка и взяла курс на Киев, прихватив с собой маляра, привезенного моим прорабом. Полторы недели назад мне позвонила Эля.
— Каролина,- затараторила она,- нас сегодня залила соседка сверху.
Эля снимает у меня квартиру вдвоем с мужем. Еще у них есть маленькая собачка, Лорик, симпатичный йоркширский терьерчик. Соседка сверху – бабулька, особа весьма неадекватная, завалившая свое жилище хламом и любящая кормить голубей из окна. Она кормит, а они гадят на наши окна, подоконники и решетки. Кроме того, прилетая рано утром и разгуливая по подоконникам, они шумят, мешая спать.
— Представляете,- продолжила Эля,- проснулась я в четыре утра и пошла на кухню попить водички. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что с потолка капает. Спросоня я не сразу сообразила, что происходит. Опомнившись бросилась наверх к соседке. Позвонила. Открыла она не сразу, в квартиру не пустила, но обещала посмотреть. Я вернулась назад. Через несколько минут капать перестало. Думаю, все случилось, потому что она кран не закрыла, когда спать шла.
Я ее внимательно выслушала, и сочувственно сказала:
— Боже, как неприятно. Сильно залила?
— Потолок был мокрый в одном месте. Когда высох, образовалось некрасивое желтое пятно. Надо его закрасить.
Я чертыхнулась про себя, но вслух поблагодарила ее за то, что вовремя проснулась и спасла мой ремонт от более существенного ущерба.
— Может, когда совсем высохнет не будет видно? – робко добавила я.
— Не может, — категорично возразила она и повторила, — Нужно красить. И, пожалуйста, сделайте это до Нового Года.
Я не знала, что ответить. Мне хотелось гавкнуть, тебе надо, ты и крась. Или ищи другую квартиру. Конечно, по договору я обязана устранять последствия аварий, произошедших не по их вине, но тут последствия незначительные и сроки их устранения, кстати, не указаны. Для того, чтобы подкрасить это злосчастное пятно, мне нужно потратить триста гривен на бензин, столько же на краску и работу , и целый день. Но и не это главное. У меня, судя по ее настойчивой требовательности, должна быть наготове артель рабочих, в том числе и маляров для закраски непредвиденных пятен.
Но я человек вежливый, кроме того они неплохие квартиранты, достаточно аккуратные и вовремя платят, а конфликт означал возможный их переезд из моей квартиры. Поэтому я постаралась успокоить ее, что сделаю все, что в моих силах, чтобы устранить проблему как можно быстрее.
Эля — симпатичная, высокая, приятная в общении, длинноволосая брюнетка, 25-27 лет. Мы вполне находим общий язык, но приказов я не люблю. Держать себя в руках в таких ситуациях чрезвычайно сложно. Тем более, что когда я посмотрела присланное ею ММС с фото потолка, то оказалось, что на нем даже не пятно, а небольшая полоса, которая вполне могла бы жить на потолке до следующего ремонта.
Мило попрощавшись с ней, я позвонила прорабу, заканчивающему внутреннюю отделку в моем новом доме. Когда я описала суть проблемы, он пообещал:
— Как только будут красить у тебя, возьмешь маляра, он поедет с тобой и устранит пятно.
Но возможность представилась раньше. Плиточник, который должен был класть у меня плитку, сидел без работы, потому что в доме еще не залили стяжки, и мне было предложено взять его, потому что он тоже умеет красить потолки.
Итак, мы выехали в Киев. Плиточник – маляр, опрятно одетый мужчина лет тридцати пяти, невысокий, лысоватый, с веселым открытым лицом и чистыми руками, уселся на переднее сидение моего серебристого Лексуса – внедорожника.
Ехали молча. Я не спросила, как его зовут, а он не представился. Молчание было прервано всего один раз, когда мы проезжали мимо великолепного огромного озера, по кругу которого и расположен наш поселок. Прямо как в Швейцарии.
— Смотрите, а озеро уже замерзло,- приятным голосом сообщил он. – На улице тепло, а оно замерзло. Странно.
— Да,- на секунду оторвав взгляд от дороги и оценив степень оледенения озера, ответила я, — и правда странно. Температура ночью довольно высокая, с чего бы это оно так быстро покрылось льдом?
Он пожал плечами, не будучи специалистом в этой области.
К квартире, находящейся в центре города, десяти минутах ходьбы от Крещатика, мы подъехали к двенадцати. В центре снова пробки. Как три года назад, до подорожания бензина. Или все привыкли, наконец, к его цене, или доходы выросли, не знаю. Хотя второе сомнительно в условиях кризиса и увеличения цен и налогового давления . Проехать в некоторых местах стало достаточно затруднительно. Зная, что заторы частое явление в районе нового стадиона на Красноармейской, я свернула на Щорса и поднялась вверх на Печерск. До Грушевского дорога была свободна. На светофоре у дома офицеров решила свернуть на Институскую, вдруг вспомнив, что под Верховной Радой и Кабмином все время какие-то заворушки, могущие повлиять на скорость движения транспорта. Судя по количеству машин впереди, так оно и было.
— Это там дальше Верховна Рада? — указав головой на здание впереди, спросил мой попутчик.
— Да, она самая. Вчера туда, говорят, привели корову, поэтому мы туда не поедем, вдруг она все еще там, затрудняя движение.
— Да, я слышал, — хмыкнул он, назвав фамилию народного депутата, приведшего животное. – Она навалила прямо на улице, и его заставили убирать.
— Интересно, а как он ее в центр-то привел? – удивилась я, знакомая с размерами этого животного не понаслышке. У меня многие соседи держат коров, так что видела их очень близко. Они пасутся обычно в школьном саду, напротив моего дома, под яблонями.
— Это не сложно, в газельку затолкал, и она на месте.
Я задумалась, представляя себе, как народный депутат заталкивает корову в газельку.
Снова повисло молчание.
Вести машину в тот день мне было очень тяжело. Болел глаз. Три месяца назад, собирая на поле солому, я поранила соломиной глаз. Было уже темно, я несла мешок в сарай и решила понюхать, не гнилая ли солома. Сунула голову в мешок, а из него торчала эта злополучная соломина, уткнувшаяся мне прямо в левый глаз. Дикая боль. В глазах потемнело. Я заморгала. Глаз слезился, и было такое впечатление, что в нем что-то осталось. Ночью я почти не спала от боли. Утром еле доехала до школы, чтобы завезти дочь. Высадив ее, сразу же отправилась в аптеку, где мне дали капли стоимостью 45 гривен. Недешевое удовольствие лечиться импортными лекарствами. Тут же закапав глаз, я быстро почувствовала облегчение. Вечером закапала еще раз, и все прошло. Остальные капли я выбросила. И вот три месяца спустя глаз заболел снова в том же месте. Дело в том, что у меня родила собачка – чихуашка Эмма. Роды были сложные, кесарево. Один щенок погиб, второго спасли. Но она не хотела даже слышать о нем. Поэтому я провела две бессонные ночи, подкладывая его к ней. Может, из-за этого глаз и дал о себе знать. А может, я снова в него чем-то ткнула, пребывая в состоянии полной прострации от недосыпания.
Припарковав машину, мы вошли в парадное и поднялись на второй этаж. Только тут я вспомнила, что обещала снизу позвонить. Вытащив было мобильный, передумала и позвонила сразу в дверь. Нам долго не открывали. Когда же дверь наконец-то распахнулась, на пороге стояла заспанная Эля в белом махровом халате. Такие обычно дают в гостинице.
— Вы обещали позвонить,- раздраженно процедила она сквозь зубы. – Я Вас не ждала.
— Извините,- умоляюще посмотрев на нее, вымолвила я,- у меня сильно болит глаз, и я не очень хорошо соображаю. Еле доехала.
Она смягчилась и посторонилась, давая понять, что мы можем войти. Из-за ее спины выскочил Лорик, и дружелюбно завилял хвостом, на котором красовалось несколько разноцветных резиночек.
— Высоковато, — оценил высоту потолка маляр.
— Здесь есть стремянка? – спросила я Элю.
— Нет.
— Может стул? – обратилась я к маляру.
Эля принесла с балкона небольшой раскладной стул.
— Не годится, низкий,- покачал головой маляр.
— Что же делать? – запаниковала я.
Маляр задумался.
— Швабра есть?
— Есть, — с готовностью сказала Эля.
— Несите.
Она пошла в ванную и вернулась с металлической шваброй.
Маляр снял насадку и ловко нацепил на палку валик.
— Вот и решили проблему, — улыбнулся он.
Переодевшись прямо при нас, он начал красить, предварительно накрыв мебель купленной нами вместе с краской в Новой Линии прозрачной пленкой.
Мы с Элей стояли посреди комнаты.
— Чаю выпьете? – гостеприимно спросила Эля, которая уже простила нам неожиданное вторжение. Она сходила в спальню и переоделась в спортивный костюм. Серая кофта на молнии, с капюшоном, черные лосины и розовые толстые шерстяные гольфы до колена, с резиновыми как мне показалось ступнями. Такие себе гольфы-тапки. Два в одном.
Я посмотрела в окно и еще раз с гордостью подумала, до чего же хороший район я выбрала. Дом располагается во фруктовом саду, и на дереве под окнами до сих пор висят яблоки. А весной, когда все цветет, зрелище вообще незабываемое. И это в центре города.
— Мне нужно заверить нотариально кое-какие документы, оплатить в сбербанке страховой сбор в пенсионный фонд, и, может, удастся найти где-нибудь глазного врача. Надеюсь, все успею, пока будут красить. Так что …
— Выпейте вначале чаю, а потом пойдете. — Настаивала она.
Немного подумав, я согласилась и села на диван, покрытый пленкой. Утром уехала не позавтракав, не могу рано есть, так что чай очень кстати. Лорик устроился у меня на коленях.
Эля заварила фруктовый. Я его не очень люблю, но выпила за неимением ничего другого.
За чаем мы осуждали новое Элино увлечение. Она окончила курсы дизайна интерьера и как раз сдала свой первый проект. Однокомнатная квартира, площадью около 60 квадратов. Эля дала мне красиво оформленный альбом. Я пролистала его, похвалив содержимое.
— И сколько стоит такой?
— Я сделала его для своей подруги за чисто символическую плату. 999 гривен. А вот следующий уже будет за деньги.
— И кто заказчик?
— Тоже наш знакомый. Но не близкий. Он, конечно, такой придирчивый. Но и не бедный. Сейчас я делаю эскиз, после его утверждения начну основную работу.
— И сколько будет стоить?
— 4500.
— Долларов?
— Да.
— Ого! Тогда обязательно возьмите предоплату.
— Да, конечно. Как только договоримся по основным моментам.
Я потягивала красноватого оттенка чай из высокой прозрачной чашки.
— Вы на Новый Год дома или куда- то едете? – сменила я тему на интересующую меня. Они обычно платят в начале месяца, поэтому мне хотелось знать, какие у них планы.
— Собирались, но очень неудобно, в средине между праздниками 4 рабочих дня. Ни туда, ни сюда. Может уже позже поедем. Думали в Буковель на пару дней, но там только новогодний пакет. Номер люкс, который мы обычно берем, стоит тридцать четыре тысячи гривен на несколько дней.
— Ничего себе, немыслимые цены.
— Мы решили, если и поедем, то остановимся в селе неподалеку, там намного дешевле. И хозяева, говорят, еще и под горкой ждать будут с вопросом, не нужно ли чего-нибудь. Так что думаю, будем дома. Я Вам в конце месяца позвоню и скажу, как будет с расчетом.
Допив чай, я оделась и временно покинула квартиру.
Нотариуса я нашла быстро, он был свободен, поэтому, подождав всего минут десять, я получила необходимые копии. И отправилась в МкДоналдс. Купив на МкДрайве бигмак и картошку по-селянски, я выехала на проспект Победы, на котором застряла в тянучке, успев съесть пересоленный бутерброд и картошку с привкусом. Раньше у меня никогда не было проблем с едой из Макдо. Всегда вкусно. А тут не повезло. Некоторое время, я даже раздумывала, не вернуться ли, чтобы высказать им свое фе, но все же решила этого не делать, большая трата времени, которого у меня было не так много.
Поднявшись по Воровского, там было относительно свободно, я свернула на Яр Вал, затем на Гончара, где находилась сберкасса. Обслуживала новенькая кассирша, каждого клиента по 10-15 минут. Передо мной было три человека. Когда я протянула ей квитанцию, она долго ее изучала, переспрашивала фамилию и назначение платежа, затем посмотрела на меня в упор и сказала:
— Комиссия будет. Десять гривен.
— Хорошо.
Конечно, это совсем не хорошо, что на налог еще и комиссия такая, но что поделаешь, выхода нет, платить-то надо. Пенсионеров поддерживать. Выйдя из банка, я подошла к лавке, где продают фрукты и овощи. Ее держат уже лет 10 абхазцы. Вначале это был просто лоток, но постепенно превратился в небольшой полуоткрытый павильон. В одном из ящиков лежали мандарины, похожие на грузинские. Дождавшись своей очереди, я сказала:
— Два килограмма мандарин, пожалуйста.
Пока он накладывал их в кулек, я спросила:
— По чем?
— 15 гривен.
Два килограмма 30. Цены все выше и выше, а качество все хуже и хуже.
Кроме мандарин в киоске продавались кабачки, морковка, яблоки, гранаты, хурма, виноград, помидоры, огурцы совершенно ненатурального вида. Очень красивого, но пластмассового. Вопрос, каким образом все это растет, особенно зимой, волнует меня уже давно. С тех пор, как начала выращивать свои овощи, я такое не покупаю.
Сев в машину, я направилась вниз по Гончара. На пересечении с Тургеневской возле дороги стояли два мусорных бака. В них рылись двое мужчин в приличной одежде. Сосредоточенно, не обращая никакого внимания на прохожих и проезжих. А мимо сновали дорогие машины. Их обилию можно только дивиться.
Выехав на Воровского, я снова застряла в тянучке. Медленно двигаясь вперед, я вдруг заметила старушку, шедшую прямо по дороге навстречу движению машин. Небольшая, плюшевая, в пальтишке, беретике и теплых темных чулках. На ногах валенки. Тянет на веревке самодельную тележку.
Я очистила мандарину, продолжая наблюдать за старушкой, и съела ее, не почувствовав вкуса. После Макдо во рту остался неприятный привкус.
Посмотрев на часы, удивленно отметила, что прошло уже два часа. Пробки, очереди, снова пробки и двух часов как ни бывало. К врачу так и не попала. Глаз по-прежнему сильно болит.
— Ну как, докрасили? – поинтересовалась я, когда Эля открыла дверь.
— Нет еще. Проступает. – услышав мой вопрос, ответил маляр. – Нужно ждать пока высохнет, чтобы еще раз покрыть.
Эля стояла возле стола и ела орехи. Похожие на арахис Я расположилась посреди комнаты.
— Хотите?
-Нет. Спасибо.
— А я как курить бросила, так все время жую. Уже так поправилась. Раньше весила 60, теперь 80.
— А какой рост у Вас?
— Метр восемьдесят. Когда весила60 кг, была худенькая, как ниточка. – Она кивнула на большое фото на противоположной стене. Я заметила его еще тогда, когда только пришла. Раньше его не было.
На нем изображена сама Эля, и ее муж. Он стоит сзади, обнимая ее за талию, худенькая Эля в черном платье без рукавов, улыбается ему через плечо. Ветер развевает ее волосы. Красивая пара.
— Теперь ему не нравится, какая я стала. Нужно худеть.
— Я тоже набрала лишний вес. Раньше весила58 килограмм. А теперь под 70. Только в отличие от Вас, поправившейся пропорционально, у меня толстеет только верхняя часть, и я становлюсь похожа на воздушный шарик на двух тоненьких ниточках-ножках. Но когда курить бросила восемь лет назад, то наоборот похудела.
Эля смеется. В сумке звонит мобильный. Мой сын Максим. Закончил учебу.
Говорю ему, чтобы ехал на Окружную к Эпицентру. В Эпицентре мне нужно купить два обогревателя – дуйчика для рабочих в моем доме. Сегодня там провели газ, а счетчик не опечатали, сказав, что пользоваться нельзя. Если на нем будет больше 5 кубов, меня ждет огромный штраф.
Эля подходит к тумбочке и берет две бумажки синего цвета.
— Хотите пригласительные на выставку ювелирных изделий?
— Нет. Меня совершенно не интересуют подобные изделия.
— Вы знаете, меня тоже.
Мы с пониманием смотрим друг на друга.
— И раньше не интересовали, а теперь, когда есть возможность покупать что хочешь, и подавно.
— Аналогично. Меха меня тоже не интересуют.
Эля радостно смотрит на меня.
— Надо же, как много у нас общего!
Сложив пригласительные вдвое, она положила их на столешницу возле мойки в кухне-гостиной.
— Тогда я их выброшу.
— Зато, я люблю дорогие машины, — вдруг вспоминаю я, — и дорогие дома.
Эля понимающе кивает. Она тоже это любит.
Посмотрев на маляра, вижу, он наконец-то закончил покраску. Пятно еще слегка проступает, но уже почти не видно. Особенно издалека. Некоторое время мы изучаем его со всех ракурсов. Результат хороший. Но на часах уже четыре. Маляр снова переоделся, стеснение ему не присуще, и мы отправились в обратный путь.
Снова повсюду тянучки. На светофоре возле Площади Победы, посредине дороги идет парень с обрезанной пластиковой бутылкой. Один из рукавов его куртки выглядит пустым. С некоторых пор я не подаю милостыню на дороге. Несколько раз пробовала, потом обязательно что-то плохое случалось. Поэтому быстро на всякий случай, нажимаю кнопку блокировки дверей и отворачиваюсь. Постояв секунду, он движется дальше, не теряя надежды. Но никто не реагирует на него.
Пока выехали на окружную и добрались до Эпицентра, Максим успел набрать в тележку все необходимое, 2 дуйчика, стиральный порошок, средство для мытья посуды, влажные салфетки. У кассы я взяла еще три пары рабочих рукавиц. Это очень удобно, когда ухаживаешь за животными. Триста гривен. Вот и съездила в Киев. С краской, семенами газонной травы, купленными в Новой линии, бензином, Макдо, мандаринами и налогом, потрачено больше двух тысяч гривен. Как люди живут?
На выходе я вдруг вспомнила, что так и не позаботилась о своем несчастном глазе.
Попросив их подождать, побежала в аптеку. Тут же в Эпицентре.
— Дайте глазные капли, пожалуйста. Что-то попало в глаз и сильно болит.
— Так Вам нужно к врачу.- Сочувственно говорит молоденькая симпатичная продавщица.
— Знаю. Но сегодня уже поздно.
— Хорошо, сейчас принесу.
Еще гривен 50, думаю.
— Вот. – Со счастливым видом ставит на прилавок отечественные капли.
Сверху цена – 5 гривен. Смотрю на них скептически.
— Я конечно могу дать дорогие, но эти тоже хорошие.
В их лечебные свойства мне верилось с трудом, но не хотелось расстраивать человека. Заплатив, я стала обладательницей бесполезных капель.
В машине, вытерев руки влажной салфеткой, капаю глаз.
— Вы сами? – удивляется маляр.- Мне всегда жена капает.
— А мне легче самой. Не так страшно.
Проходит десять минут, и мы наконец-то выезжаем из города. Какое облегчение, скоро будем дома. И глаз меньше болит. Чувствую, что нужно извиниться перед каплями за недоверие.
В районе Глевахи Максим с заднего сидения напомнил:
— Дальше ремонт дороги. Я несколько дней назад час стоял в пробке. Лучше через Васильков.
Маляр обрадовано смотрит на меня. Ему как раз туда, он сам из Кировограда, но остановился у сестры в Василькове. Повезло. Мы довезем его до самого дома.
— Как там, в Кировограде? – решила спросить я, чтобы не ехать в молчании, — развивается?
— Нет, — грустно улыбнувшись, начал он, — наоборот, приходит в упадок. Работы нет. Рудники урановые рядом. Все удивляются, как мы там живем. Моя бабушка переписывается с подружкой, которая живет в Америке, так даже там про наши урановые рудники знают. А с работой как я сказал, совсем плохо. Приходится в Киев, вот ездить на заработки. Уже пять лет езжу. Только плохо, дети страдают. Семилетний сын и трехлетняя дочь. Дочь-то еще маленькая, а вот сын…Растет мягкохарактерным. Я тоже без отца рос, знаю не понаслышке, как плохо мальчику без отца. Слабохарактерность стала причиной того, что я мало добился в жизни. Хотя с другой стороны, хорошо, что бомжом не стал, или наркоманом.
Пожимаю плечами. Не могу согласиться и не люблю, когда жизненные проблемы и несостоятельность сваливают на неправильное детство.
— Я тоже без отца росла. И несмотря на это многого достигла.
— У каждого по-разному. Школа в Кировограде, где мой сын учится, тоже не ахти какая. В параллельном классе все в порядке. А в нашем, учительница все время денег требует. То ей на День учителя собираем, то на Новый год. А не учит ничему. Сын не хочет туда ходить. Тут без твердости характера не обойдешься. А ее нет. Ни у меня, как я уже сказал, ни у жены. Пошла к директору, попросила в другой класс перевести, а та говорит, все равно после Нового года два класса соединят, то ли детей мало, то ли сокращение, средств не хватает. Но я точно знаю, что наша учительница просто подружка ее. Потому она и не хочет помочь. Ну да ничего. Мы скоро в Васильков переезжаем. — Голос его стал бодрым и радостным. — Полдома где сестра живет, на окраине, покупаем.
— И сколько стоит?
— Недорого, потому что на окраине. Всего 14 тыс долларов. И 12 соток земли.Школа недалеко, всего километр. Через лесок. Да у меня и машина есть Жигуль старенький. А дом я сам отремонтирую, я и в Кировограде из развалюхи сделал лялечку. Руки есть, а остальное приложится.
— Ну что же, желаю Вам успеха. – Я была искренне за него рада. Люди, которые решаются на такой шаг, достойны уважения.
Он выходит в центре Василькова, а мы отправляемся дальше в наш поселок.
Прошел еще один день.